своих коллег-пассажиров. Он обязательно отмечал тех, кого уже знал, и тех, с кем хотел бы познакомиться. Это было неустанное светское существование, но у него хватало аппетита и выносливости, и его дневники заполнены потоком обедов и ужинов, не прекращающихся неделями, как по делам, так и для удовольствия. В своем выступлении на тему "Измы" он утверждал, что люди в подавляющем большинстве пассивно воспринимают идеи и мнения, основанные на прочитанном или услышанном, а не на собственных способностях разума. Он утверждал, что его поколение, в отличие от всех предыдущих, потеряло время на размышления и что эта пандемия гиперактивности является "формой психического расстройства, которое, вероятно, приведет к полной атрофии ума, если его не остановить".

Когда Виктор был дома, его время уходило на организацию и проведение ужинов. Из его дневников мы можем видеть, с какой тщательностью он планировал их, выбирая и расставляя гостей так, чтобы получить максимальную отдачу. На одном из ужинов, состоявшемся в его доме в сентябре 1927 года, присутствовали губернатор Пенджаба и офицеры из числа военных, политиков и бизнесменов, а также друзья из британского контингента в Индии, хотя среди них не было багдадских евреев. Для другого мероприятия, состоявшегося в декабре 1929 года, была напечатана инструкционная карточка с кратким описанием каждого гостя и взглядом на светскую жизнь индийской элиты: "Сэр Кортни Террелл, главный судья Бихара, авторитет в области патентного права, который проявлял большой интерес к движению бойскаутов и Олимпийской ассоциации".

К концу десятилетия Виктор все меньше времени проводил в Индии. Он приезжал в Шанхай на два месяца каждый год и стал рассматривать этот город как место сосредоточения своих деловых и социальных амбиций, в то время как его все больше мучила негибкость индийской налоговой системы и бремя, которое она на него возлагала - особенно обязанность платить подоходный налог, пока рассматривались апелляции. Его значение для казначейства было настолько велико, что, когда распространились слухи о том, что он собирается покинуть Индию, Центральный совет по доходам направил в 1929 году служебную записку комиссару по подоходному налогу в Бомбее, в которой сообщал, что подозревает Виктора в переводе своих денег за границу и ведении бизнеса в Индии с помощью займов, и предложил расследовать это.

В своей заключительной речи в Законодательном собрании он говорил о нерациональности налогового режима, тяжести государственной бюрократии и угрозе, которую представляют для Индии коммунисты. Он считал, что правительство не делает достаточно для облегчения бремени, лежащего на бизнесменах , и полагал: "Значительные элементы в Законодательном собрании слишком заняты извлечением мимолетных политических выгод, чтобы заниматься серьезными экономическими интересами страны". Он упрекнул правительство в том, что оно не поддерживает промышленность в целом и мельничную отрасль в частности.

Крах на Уолл-стрит в 1929 году и последовавшая за ним экономическая депрессия оказали серьезное влияние на Индию, сократив как ее экспорт, так и импорт и затронув, в частности, ее сельскохозяйственный сектор и внутреннюю торговлю. В результате к концу десятилетия ряд фабрик E. D. Sassoon сообщили о больших убытках и истощении своих запасов. Их положение усугублял бойкот, возглавляемый партией Конгресса. Виктор утверждал, что он "несомненно, основан на расовой принадлежности; никакое другое объяснение не может объяснить тот факт, что фабрики, управляемые иностранцами, бойкотировались с самого начала" и освобождались от ответственности только в том случае, если они обязывались улучшить условия труда и воздерживаться от импорта иностранных товаров, тогда как индийские фабрики не должны были делать ни того, ни другого. Трудовые отношения в Бомбее оставались напряженными; в результате давления профсоюзов Комиссия по труду рекомендовала ввести пятидесятичетырехчасовую неделю, в то время как профсоюзы добивались сорока восьми часов, а Виктор, вместе с несколькими другими промышленниками, - шестидесяти. Он считал, что Бомбей, похоже, "движется к экономическому самоубийству, которое может привести только к снижению уровня жизни до уровня, существующего в других частях Индии".

В июле 1931 года Виктор объявил, что через несколько месяцев он покинет Бомбей и отправится в Шанхай, который отныне станет его главной коммерческой базой. Он утверждал, что чувствует себя комфортно, покидая Индию, учитывая, что текстильные фабрики, основной бизнес, оставленный им, имеют собственное руководство, но, скорее всего, это было сделано для пиара, поскольку он был убежден, что Индия не может предложить ему или его бизнесу жизнеспособность Китая. Он считал, что Китай относительно стабилен после гражданских войн и беспорядков, и что китайские банки были готовы участвовать в совместных проектах по развитию Шанхая. Он признал, что мельницы его семьи, как и другие предприятия в Бомбее, не могли конкурировать с индийскими фирмами, у которых накладные расходы были гораздо ниже. В одном из интервью он признался, что решение было принято в первую очередь потому, что "перспективы иностранца в Индии не казались радужными". Он предвидел серьезные проблемы, связанные с движением Свадеши, и, как и многие британские политики, осознал "несостоятельность их давнего предположения о том, что самоуправление Индии будет отодвинуто в неопределенное будущее". Он сравнивал ситуацию с Китаем, который, по его мнению, приветствовал помощь иностранного капитала и предложения по развитию, несмотря на свое унижение от рук англичан и других стран в связи с неравноправными договорами. Помимо мельниц, Виктор решил оставить в неприкосновенности свое ипподромное хозяйство, пока не найдется желающий взять его на себя, поскольку не хотел создавать неудобства для большого числа людей, занятых в ипподромном бизнесе.

Это объявление стало международным событием, о котором сообщили СМИ всего мира, от China Mail до The Irish Times, и вызвало определенную тревогу среди банковского истеблишмента Индии, что заставило британских политиков произнести успокаивающие слова о том, что Виктор не разрывает все связи с Индией, а просто избегает новых обязательств. Этот тон был повторен Виктором незадолго до его отъезда в октябре того же года, когда он сказал газете The Times of India: "Если удастся избежать политических беспорядков, мои взгляды на положение Индии не будут пессимистичными", и призвал всех в Индии "вкладывать средства в усилия, чтобы избежать общинной напряженности и достичь компромисса между различными общинами".

ШАНГХАЙ

Семья Сассун в той или иной форме присутствовала в Шанхае с 1840-х годов. После того как Элиас отделился, обе фирмы расширили свое присутствие и деятельность в городе, а поскольку другие евреи-багдади стекались в Китай в поисках своего состояния, Шанхай стал оживленным торговым узлом для опиума, шелка и чая. Еврейская община Багдади в Шанхае была небольшой - в 1895 году в городе было зарегистрировано 175 человек с коммерческими лицензиями, - но тесно сплоченной, связанной браком, бизнесом или и тем, и другим, и их влияние было гораздо